РИ:
Самым спокойным и даже приторным голосом, на который был способен, Максвелл промурлыкал в трубку:
- Да, Антонио, благодарю. Я уже напрвляюсь в зал совета.
В то время, как голос Энрико должен был продемонстрировать Антонио, что епископ Максвелл находится в самом спокойном и благодушном расположении духа, его лицо в то же время выражало совсем иные чувства. На душе у Энрико было вовсе не спокойно и не благостно. "Как поведет себя Папа в отношении 13-го отдела? Какую позицию он займет? Ограничится рекомендациями? Или потребует полного изменения методов работы отдела? Или моего отстранения?! Или вообще решит упразднить 13-й отдел?" - все эти вопросы носились в его голове, сталкивались с какими-то смутными мыслями, догадками, подозрениями.
Однако выдержка и актерские способности Максвелла еще никогда его не подводили. Его голос не выдал ни на йоту того, что творилось в его голове. Максвелл потихоньку входил в роль: теперь уже и его лицо отразило самое неподдельное благодушие.
Повесив трубку, Максвелл нарочито медленно и спокойно собрал разбросанные по столу документы, сложил их в ровную стопку, провел рукой по краю стопки, проверяя, ровно ли легли листы. Наконец он вложил стопку в красную сафьяновую папку, застегнул три застежки, смахнул с переплета папки случайно упавшую пылинку.
Все это он проделал сосредоточенно, как будто от этого зависела судьба 13-го отдела. На самом деле епископ Максвелл собирался с мыслями…
Наконец Максвелл поднялся из-за стола. Выходя из кабинета, он бросил взгляд в окно, за которым метались солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь листву старого платана. На лице Энрико появилась та приторная ухмылка, которую некоторые непосвященные принимали за любезную улыбку. Те же, кто был хорошо знаком с Энрико Максвеллом, знали, что вслед за такой ухмылкой обычно следовало: «Андерсон!!!!» - и дальше в большинстве случаев вокруг оставались только трупы тех несчастных, которые имели глупость встать на пути у 13-го отдела специальных сил Ватикана.
В следующую секунду тяжелая дубовая дверь кабинета со стуком захлопнулась. Максвелл направился на заседание совета епископов.

НРИ: Еще раз приношу свои извинения: я как-то еще не въехала ни процесс, ни в персонажа. Я исправлюсь. И еще – я не уверена, нужен ли Папа на совете епископов. Да не убьет меня мастер за эту вольность. Аминь.

РИ: - Ммм... - Энрико задумался. В крайнем случае можно будет пожертвовать отцом Андерсеном, если не будет другого выхода. Но пока что Максвелл не собирался сдаваться. Андерсон был ему нужен. - Не могли бы вы указать более подробно. - Его лицо, обращенное к Витторси, было чрезвычайно серьезно, хотя в душе юный епископ радовался тому, что все сдвинулось с мертвой точки.
"Ну, что ж, вы решили апеллировать к разуму и логике. Неплохо. Здесь вы вряд ли сможете переспорить меня" - про себя Энрико хищно ухмыльнулся.
- Все мои сотрудники - верный слуги Господа нашего, и я думаю, что смогу доказать вам их необходимость. Я думаю, что вы просто не очень хорошо осведомлены о некоторых деталях нашей работы. Это действительно большое упущение, и я хотел бы как можно скорее исправить его. Тем не менее, мне все же хотелось бы, чтобы вы объяснили подробнее, какие именно из моих сотрудников по вашему мнению действуют... эээ... не совсем так, как им следовало бы, - Энрико скромно потупился и замер в позе глубочайшего смирения. Он не намерен был делать ход первым. Пусть они приводят доводы, доказательства, объясняют ему свои претензии - он будет до конца разгрывать ничего не понимающего простачка. Главное правило любого спора - заставь своего врага суетиться и приводить доводы.

РИ:
Максвелл бросил на Гардиа недоуменный взгляд, прищурив один глаз.
- Для меня будет большой честью сопровождать господина архивариуса, - несмотря на большую выдержку Энрико любезность, которая звучала в его словах, была откровенно наигранной. Пожалуй, Максвелл был единственным, кому совершенно не улыбалась идея устроить сейчес перерыв в заседании. Железо надо было ковать, пока оно было горячо, и перерыв, в течение которого епископы смогу обсудить положение и обдумать свои выступления, был невыгоден главе 13-го отдела, который надеялся застать епископов врасплох, сбить их с толку.
Тем не менее, Энрико не оставалось ничего другого, как встать и покорно последовать за Гардиа. Шум коридоров, в который они окунулись, теперь раздражал Энрико. Он мешал ему думать. До последнего момента Максвелл был спокоен. Он заранее предвидел выступления епископов и был готов отразить их атаки. Теперь же... Вроде бы, ничего особенного не произошло. Обычный телефонный звонок. Очень важный звонок. Настолько, чтобы прерывать совет епископов? Допустим, да. Шагая рядом с Гардиа и изредка искоса поглядывая в его сторону, т.е. влево и вниз, Максвелл пытался проанализировать, что его беспокоит. Вроде бы, ничего особенного не произошло, но чего-то Энирко не понимал, и это вселяло в него тревогу.
"Хорошо, допустим, звонок действительно очень важный. Но я-то ему зачем понадобился? Что за документы, о которых упоминул Гардиа? - Энрико снова бросил взгляд на своего спутника, словно пытался прочесть на его лице ответ. Но, поскольку ответа на лице Гардиа написанно не было, Энрико был вынужден вернуться к своим невеселым размышлениям. - Возможно, эти документы имеют отношение к 13-му отделу? Или Гардиа хочет поговорить со мной наедине? Или не хочет оставлять меня с глазу на глаз с остальными епископами? Последнее возможно. Второе маловериятно. Певое... - первое было вполне возможно, Максвелл это знал. Гардиа не был идиотом, и без сомнения, начиная войну против такой мощной организации, как 13-й отдел, хорошо к этой войне подготовился.
"Впрочем, не исключено, что это просто игра моего воображения, - подумал Максвелл. - Нервы. Иногда такое себе напридумаешь, а потом оказывается, что дело гроша ломанного не стоит. По крайней мере, не надо беспокоиться раньше времени. Подождем дальнейшего развития событий, раз ничего другого не остается", - успокоив себя такими мыслями, Максвелл продолжал путь по коридорам Ватикана, стараясь приспособиться к шагу старого архивариуса, чтобы не обгонять его.

НРИ: Один вопрос. Как Максвеллу, в общем-то, нужно называть Гардиа? Обращение "господин архивариус" нормально для Ватикана?

РИ:
- Видите ли, синьор епископ, - Максвелл поудобнее расположился в кресле и снова уставился в потолок, одновременно с беседой изучая лепку на потолке кабинета, - мне немного странен ваш вопрос. Конечно, и Его святейшество Папа, и простой церковный служка служат Господу нашему и Святой Церкви. Но... Разве не обязаны мы стремиться принести как можно больше пользы Святой Церкви? Тот, кто не способен на большее, чем быть простым служкой, пусть будет им, и благословен будет его посильный труд на пользу нашей Веры, - Энрико снова начал впадать в патетический тон. Впрочем, внимательный наблюдатель мог бы заметить, что произнося подобные сентенции, Максвелл повышал голос несколько больше, чем было нужно для разговора в небольшом кабинете архивариуса. Не то чтобы он опасался прослушки. Скорее, он делал это на всякий случай, "про запас".
- Но в то же время, - продолжал Энрико, не сводя глаз с лепнины потолка, - презрения и порицания достоин тот, кто, будучи способен на большее ради Святой Церкви, пренебрегает этим из ложной скромности и тем самым приносит вред самой Святой Церкви. Именно сознание, что в качестве главы 13-го отдела я могу принести наибольше пользы, заставляет меня отказаться от вашего предложения, которое было вами сделано, без сомнения, из самых лучших побуждений, - Максвеллу вдруг стало очень скучно. Признаться, он ожидал от Гардиа большего, и сейчас хотел одного - поскорей закончить этот казуистический спор и вернуться в зал Совета епископов.